На последнем рубеже вдруг повис я на вожже и не чувствую уже вкус лимонного драже, но слюна стекает с губ: боже, до чего я глуп – не водил гулять под дуб, под Полярную звезду ни девиц и ни матрон, чтобы слышать сладкий стон и впадать в глубокий сон, напыхтевшись словно слон!
Без усилий, без потуг мирно провожу досуг, смирно свесив пару рук, замечаю всё вокруг:
Зайчик выскочил на луг и к Зайчихе тук-тук-тук: я Вам, фрау и мадам, лучшую морковку дам, если Вы меня в вигвам впустите, тарам-пам-пам!
Зайка Зайчику в ответ: что Вы, сударь, нет-нет-нет, Вы морковкою, сосед, понаделаете бед, знаю я вас, прощелыг, вам любовь –- короткий миг, набок свесите язык, а потом прыг-прыг, прыг-прыг и умчитесь от меня, словно муха от огня, страсть минутную кляня: дети – это западня! Горло давит мне петля, я хриплю сквозь гланды: мля, Заец, как тебя Земля носит, кУки шевеля? Ренегат ты, уклонист, верхней совестью нечист, да и нижнею – что глист, а не сокол, не Финист! А грызун-то не дурак, он меня облаял так..., что я чуть с сучка не бряк в кучу слипшихся коряг: ты виси там, старый кот, чтоб тебе затычку в рот, есть у каждого свой брод, кто чем дышит, тем живёт!
Я заткнулся... холодок обвевает передок, внутрь втянулся мой свисток...
До чего же мир жесток!